Именно предыдущий. А за ним, возможно, последует еще более ранний. И благодарить за их появление следует Носему. Именно она вдохновила. И захотелось ту же сцену прожить изнутри себя.
So:
Так кончаются войны
читать дальше Оба сначала удивлены, потом пугаются. Йонои первым понимает, в чем дело, ведь его просто бросает в жар, когда он думает о Джеке.
Днем, когда он пишет бумаги и отвечает на звонки, слушает этих болванов, приглядывается к хитрецу Харе и пытается удержать от вялотекущего бунта этот сброд, ему еще ничего, терпимо, а вот ночью…
Он ложится спать, уставший смертельно. Надо немедленно уснуть, но, лишь погашен свет, по груди, по плечам начинает течь жидкое пламя. Пальцы почти ощущают мягкость светлых волос, тепло белой кожи, из-под которой , из глубины, бьет такое же сияющее пламя, обжигающее до самого сердца, до горла, до темнеющего от волнения и сладкого ужаса лица. Смуглая скула выступает округло и мягко, и темный глаз над ней влажен и глубок. Полный рот движется неопределенно, сжимаясь и расслабляясь, и, приоткрывшись, становится очаровательно растерянным.
Мальчик смотрит в черноту расширенными глазами, и взгляд плывет вдоль узких губ, прямого носа, к этим кошачьим разным глазам, горящим холодным сиянием луны. О, эта луна!
Она поднимается из океана за закрытыми ставнями, льется в щели, забирается под москитную сетку, под простынь, под кожу. Йонои начинает бить озноб. Сердце колотится, пальцы сжимаются в кулаки. Нет, говорит он себе, нет, кричит ум, но тело встает, нет, вскакивает с постели.
Он одевается так тщательно, как будто должен явиться перед Императором. Все еще ничего не решив, выходит из комендатуры и идет твердо, понимая, что часовые, конечно, его видят. Вокруг тихо, тихо, очень тихо… Ветер, ночные птицы, близкий океан…
Я только посмотрю, как он. Может быть, ему что-то нужно, он ведь еще не совсем поправился. Черт, надо было взять воды! Он возвращается и наполняет свою флягу, и снова идет и ему радостно. Он не знает, как он будет выпутываться из этой истории, как сделает так, чтобы Джек был поблизости и здоров, он только чувствует впервые за эти шесть лет, что он жив каждой клеточкой и полон восторга и свободы.
Часовой у одиночки вытягивается в струнку и отдает ключи. Йонои открывает дверь и идет по залитому синим лунным светом песку, скулой почти ощущая этот нездешний свет. Острый луч от яркой звезды попадает в глаз и зажигает в мозгу тысячи искр.
Он открывает еще одну дверь и видит Джека. Тот делает вид, что спит, лежа на переданном вчера через охранника коврике. У Йонои перехватывает дыхание. Одна рука у Джека под головой, кисть второй лежит на груди, и эти тонкие длинные пальцы, узкая ладонь, переходящая в изящное запястье…
Йонои приближается к Джеку и, опустившись рядом на одно колено , краем глаза замечая, как в изумлении раскрываются голубые глаза, берет эту кисть обеими руками и прижимает к своей щеке, потом касается губами внутренней стороны ладони, кончиков пальцев…
Ладонь Джека твердеет только в первый момент, но потом вдруг мягко облегает щеку и подставляет себя губам Йонои доверчиво и трепетно. Джек потрясен происходящим, своей реакции он удивляется не меньше, чем действиям Йонои, и внезапно с облегчением понимает, что ждал этого прикосновения, этой огненной магмы, текущей с губ Йонои.
Он садится и уже двумя ладонями касается этого нестерпимо красивого лица, глаза Йонои полузакрываются, он накрывает своими ладонями ладони Джека, и тогда Джек мягко целует эти раскрывающиеся ему навстречу губы.
Огонь хлынул сквозь их тела и души, замыкая разорванную тысячелетиями цепь, соединяя два их существа в одно пылающее беспощадным огнем божество.
Радужный столб взвивается перед закрытыми глазами Йонои, дыхание останавливается, наполнившись бесконечностью. Он чувствует, как руки Джека ласкают его, и как сам он отвечает такими же ласками, но тела уже нет, как будто это сама любовь стала необъятной. Везде, во всем пространстве – ласка, сладкая до муки. Не важно, что делает Джек – ведь это Джек, это бездонный пространственный огонь без центра и границ, это взрывающаяся беспрерывно вселенная-любовь…
И это длится, длится накатывающимися волнами возрастающей плотности, и вдруг этот длящийся взрыв взметается еще выше и глубже, уничтожая все вселенные вспышкой нечеловеческой пустоты, светом запредельной яркости…
Через несколько бездонных мгновений он снова возвращается во время вместе с обрушивающейся ошеломляющей нежностью к этому взлохмаченному, задыхающемуся светлокожему человеку, по лицу которого стекают капельки пота, и он целует эти соленые капли и смеется, и усталый Джек улыбается ему.
So:
Так кончаются войны
читать дальше Оба сначала удивлены, потом пугаются. Йонои первым понимает, в чем дело, ведь его просто бросает в жар, когда он думает о Джеке.
Днем, когда он пишет бумаги и отвечает на звонки, слушает этих болванов, приглядывается к хитрецу Харе и пытается удержать от вялотекущего бунта этот сброд, ему еще ничего, терпимо, а вот ночью…
Он ложится спать, уставший смертельно. Надо немедленно уснуть, но, лишь погашен свет, по груди, по плечам начинает течь жидкое пламя. Пальцы почти ощущают мягкость светлых волос, тепло белой кожи, из-под которой , из глубины, бьет такое же сияющее пламя, обжигающее до самого сердца, до горла, до темнеющего от волнения и сладкого ужаса лица. Смуглая скула выступает округло и мягко, и темный глаз над ней влажен и глубок. Полный рот движется неопределенно, сжимаясь и расслабляясь, и, приоткрывшись, становится очаровательно растерянным.
Мальчик смотрит в черноту расширенными глазами, и взгляд плывет вдоль узких губ, прямого носа, к этим кошачьим разным глазам, горящим холодным сиянием луны. О, эта луна!
Она поднимается из океана за закрытыми ставнями, льется в щели, забирается под москитную сетку, под простынь, под кожу. Йонои начинает бить озноб. Сердце колотится, пальцы сжимаются в кулаки. Нет, говорит он себе, нет, кричит ум, но тело встает, нет, вскакивает с постели.
Он одевается так тщательно, как будто должен явиться перед Императором. Все еще ничего не решив, выходит из комендатуры и идет твердо, понимая, что часовые, конечно, его видят. Вокруг тихо, тихо, очень тихо… Ветер, ночные птицы, близкий океан…
Я только посмотрю, как он. Может быть, ему что-то нужно, он ведь еще не совсем поправился. Черт, надо было взять воды! Он возвращается и наполняет свою флягу, и снова идет и ему радостно. Он не знает, как он будет выпутываться из этой истории, как сделает так, чтобы Джек был поблизости и здоров, он только чувствует впервые за эти шесть лет, что он жив каждой клеточкой и полон восторга и свободы.
Часовой у одиночки вытягивается в струнку и отдает ключи. Йонои открывает дверь и идет по залитому синим лунным светом песку, скулой почти ощущая этот нездешний свет. Острый луч от яркой звезды попадает в глаз и зажигает в мозгу тысячи искр.
Он открывает еще одну дверь и видит Джека. Тот делает вид, что спит, лежа на переданном вчера через охранника коврике. У Йонои перехватывает дыхание. Одна рука у Джека под головой, кисть второй лежит на груди, и эти тонкие длинные пальцы, узкая ладонь, переходящая в изящное запястье…
Йонои приближается к Джеку и, опустившись рядом на одно колено , краем глаза замечая, как в изумлении раскрываются голубые глаза, берет эту кисть обеими руками и прижимает к своей щеке, потом касается губами внутренней стороны ладони, кончиков пальцев…
Ладонь Джека твердеет только в первый момент, но потом вдруг мягко облегает щеку и подставляет себя губам Йонои доверчиво и трепетно. Джек потрясен происходящим, своей реакции он удивляется не меньше, чем действиям Йонои, и внезапно с облегчением понимает, что ждал этого прикосновения, этой огненной магмы, текущей с губ Йонои.
Он садится и уже двумя ладонями касается этого нестерпимо красивого лица, глаза Йонои полузакрываются, он накрывает своими ладонями ладони Джека, и тогда Джек мягко целует эти раскрывающиеся ему навстречу губы.
Огонь хлынул сквозь их тела и души, замыкая разорванную тысячелетиями цепь, соединяя два их существа в одно пылающее беспощадным огнем божество.
Радужный столб взвивается перед закрытыми глазами Йонои, дыхание останавливается, наполнившись бесконечностью. Он чувствует, как руки Джека ласкают его, и как сам он отвечает такими же ласками, но тела уже нет, как будто это сама любовь стала необъятной. Везде, во всем пространстве – ласка, сладкая до муки. Не важно, что делает Джек – ведь это Джек, это бездонный пространственный огонь без центра и границ, это взрывающаяся беспрерывно вселенная-любовь…
И это длится, длится накатывающимися волнами возрастающей плотности, и вдруг этот длящийся взрыв взметается еще выше и глубже, уничтожая все вселенные вспышкой нечеловеческой пустоты, светом запредельной яркости…
Через несколько бездонных мгновений он снова возвращается во время вместе с обрушивающейся ошеломляющей нежностью к этому взлохмаченному, задыхающемуся светлокожему человеку, по лицу которого стекают капельки пота, и он целует эти соленые капли и смеется, и усталый Джек улыбается ему.
@темы: Селльерс/Йонои, Фанфики
-
-
21.01.2011 в 10:29-
-
21.01.2011 в 14:43-
-
21.01.2011 в 14:59-
-
21.01.2011 в 18:43Потом я призадумалась,и сыр определённости выпал из моего вороньего клюва ) Во-первых,двое молодых мужчин,и - их интерес друг к другу.Во-вторых,война (то есть,они могут погибнуть в любой момент)! И в-третьих - тропический остров в океане.Ява - тоже,наверно,один из персонажей фильма.Пишут о нём (те,кто бывал) - неспокойное место.И вряд ли погода с природой там были лучше в дни войны...В общем,вся ситуация обостряет страсти.В яванской ночи,когда ты один,очень просто забыть все наставления из самурайского кодекса