[MCML]

26.09.2008 в 13:02

Пишет  tes3m:

Замечательно написанное эссе, придавшее законченную форму нашим с Тео наблюдениям.

26.09.2008 в 11:52

Пишет  Blueberry pie:

С Рождеством, мистер Лоуренс. Поцелуй на развалинах.
Глаза эпохи невинности отличаются от всех остальных. Было бы неплохо иметь возможность менять их при необходимости, но тонкие пленки испаряются, как стеклянные цветы с 3ей планеты.

Первый раз фильм "С Рождеством" был для меня опусом про войну, лагерь и странные отношения между одним англичанином с красивыми руками и одним аборигеном с красивыми глазами.
Затем время поползло быстрее, тропик Рака сменился умеренным континентальным климатом, в комнате обнаружился чердак и даже подвал, но странные отношения так и остались странными - с одним неуклюжим поцелуем, скользящим по щеке, как след помады на коже молодого трансвестита.
Так бы могло продолжаться еще долго, если бы не
дискуссия у tes3m.

Взяли фонарик и подсветили фон.
Оказалось, что коврик, на котором спал Д.С., подарил ему капитан. И навещал его каждую ночь тоже не Санта-Клаус. А поцелуев было даже два. Второй достался все тому же коврику.

25.09.2008 в 01:10

Пишет  tes3m:

"Счастливого Рождества, мистер Лоуренс!"
Пишет  Теодор де Серанн:

24.09.2008 в 01:02

Да, да, да! Я посмотрела это чудо! Я хожу под кайфом уже несколько дней... Тесс, я в восторге!
Теодор де СераннИ ещё очень важный момент. Если у них был секс, то образ капитана становится намного круче. Он смог преодолеть культурный барьер, признался себе в том, что Любовь выше совершенствования духа. Одно дело - бороться с собой весь фильм, так сделал бы любой банальный хороший восточный герой. А уступить себе и страсти - вот что круто. Он поднялся над собственным кодексом самурая... Так же, как и наш Джек оказался в этом случае выше предрассудка жертвы жестокого варвара.
Не просто подарил поцелуй, а смог полюбить...

Т.е. основная идея в том, что Янои сознательно переступил через культурный барьер и все время находился в здравом уме и твердой памяти. Ключевое слово - сознательность.

А мне вот что подумалось...
Пропал капитан Янои. С первого момента, как увидел нового своего заключенного. И музычка такая тоскливая еще играет... бдыщ-тыц-тыц переливами на джакартских миелофонах.
И наступило для капитана время сплошного бессознательного.
Ничему он не поддавался и никакому искусу не уступал. Протащило его по всем культурным барьерам, как ныряльщика по рифам во время отлива. Эти раны не совместимы с жизнью.

Невозможно отделить самурая от его Кодекса. Янои - сам Кодекс.
А то, что сдался он на погибель коварному варвару, исключительно результат преступной слабости.
Каждый самурай - одновременно и Клеопатра, и жертва, и чашка с ядом.
Поддаться слабости можно. Другое дело, что цена этой уступке давно и жестко фиксирована.

Ни о каком преодолении речи быть не могло, потому что это процесс долгий и деликатный, требующий немалой работы ума, конценрации и самое главное - времени.
Янои пришлось бы значительно изменить свое видение мира, в котором пленник считался человеком, потерявшим честь и не заслуживающим уважения.
Здесь еще одна ловушка подстерегала монохромного капитана. Сэльерс, несмотря на очевидный позор "военопленного", держался вызывающе, провоцировал достойных, не потерявших честь, людей, и ко всему на свете относился пренебрежительно. Особенно к собственной жизни (откуда же капитану было знать, что получил он не цельного брита, а наскоро слепленный голем: весь из крошек, битого стекла, вины и сожалений.
Кстати, о вине. Не мог человек, воспитанный в традициях вины, не почувствовать ее горькое послевкусие в Сэльерсе. Но фатально мало времени на размышления и медитацию было у тоненького капитана).

Был позор, который следовало, необходимо было искупить своей кровью, но Сельерс умирать сам отказывался. Однако тюремщиков своих искушал и в игры играл опасные.
Думаю, капитана это очень смущало.
Незнание западного мира, его страхов и мотиваций, сыграло с Янои плохую шутку. Чем неспокойнее ум, тем легче ему попасть, и впасть, и, в конечном итоге, запутаться настолько, чтобы выбрать смерть.
А Янои непременно выбрал бы смерть. Не в бою, так веселое лихое харакири.
Все из-за тех пресловутых культурных барьеров - сметенных до основания смертельным обаянием белокурой британской бестии.

И еще одна маленькая, но очаровательная капля яда: пренебрежение и пренебрежительное равнодушие, с которым Сэльерс морально сломал своего тюремщика.
В этом, как в миниатюре, вижу историю отношений Востока и Запада.
Да, отдельные вспышки интереса были, но общий ход настроен на отставание первых и легкое, непринужденное ускользание вторых. Обезъяна с луной в луже - не только про китайцев.

А секс у них все же был.
Потому как не рубят адьютанты с остервенением смирных охранников - без причины. Прибежал, зарубил... циркуляр нарушил... Подвела солдатика его чистосердечность.

И эпизод с поцелуем.
Эта идея ярко засияла в "Гохатто": Пока никто не знает, можно все.

Не зря с первого же момента нам рассказывают историю надзирателя и соблазненного солдата, а потом еще и показывают назидательные картинки. Это не ружье. Это обнажение клинка, который, следуя кодексу Хагакуре, нельзя вкладывать в ножны, не обагрив предварительно кровью.

Скорее всего, о романе капитана и английского военопленного так или иначе знал-догадывался весь лагерь.
Поступок Сэльерса выставил эти отношения на всеобщее обозрение, сделал их явными - и, следовательно, запретными.
Расплата - строго по прейскуранту.

Да, я понимаю, что об этом уже давно написано. И написано намного лучше. Но дайте танкисту разок прокатиться на велосипеде!