[Avallen]

Обратите внимание: опубликована запись рифеншталь о том, что закончен перевод.

---

Лоренс ван дер Пост "Семя и сеятель". Перевод закончен

[рифеншталь]

Перевод закончен... Это продолжалось 2,5 года. Все, что случалось с героями, двигалось через мое сердце. Никогда раньше мне не приходило в голову, что переводчик, пожалуй, чуть ли не глубже погружен в события, чем сам автор )). Потому что над каждым предложением приходилось подолгу размышлять, подбирать верную интонацию, правильные слова, вертеть их и так и сяк в поисках точного смысла, нюанса смысла, звуковой и ритмической балансировки...

У Поста удивительный язык. Простым не назовешь, но при всем его богатстве и красоте - строг и благороден. Звукопись с переливами аллитераций, глубина метафор и философичность образов заставляли включать всю творческую потенциальность, за что Автору - низкий поклон.

А еще - за высокую честь человеческого духа, пробужденность ко всем сторонам жизни - и темным и светлым, за мужество и мудрость, величие и мягкость, чувствительность к деталям и всепланетный, всечеловеческий охват переживаний.

А предыстория такова.

Лет, может быть, двадцать назад, когда мне подарили видеомагнитофон и начала собираться коллекция видеокассет, в магазине на Большой Конюшенной попался этот фильм - с Дэвидом Боуи, что, собственно, и явилось причиной интереса. Ибо Боуи... О, Боуи - это отдельная история, идущая из глубокой юности.

И фильм смотрелся не раз и не два все эти годы, каждый раз поворачиваясь новой стороной и раскрывая другие аспекты человеческого духа и духа мирового... А 3,5 года назад вдруг очень ясно увиделся Сакамото с его космической музыкой. И Фильм встал передо мной во весь рост!

Поэтому стала интересна история его создания. Выяснилось, что он снят по книге никому не известного у нас, но знаменитого на западе автора. Книга обнаружилась только на Киндле и была прочитана на английском одним духом.

И сразу стало видно, что Книга - отдельное, другое произведение искусства, чем Фильм, раскрывающее множество подробностей из жизни и мотиваций поступков героев, а некоторые вещи показывающая совсем в другом свете...

Книга высокая и красивая. Глубокая и мудрая. Как жаль, что ее нет на русском языке, вот бы кто-нибудь перевел! - думалось тогда. Оказалось, что ... ну кто, если не ты. То есть не я ))

Вот так все и было...

Сейчас изыскиваются возможности для опубликования. Хочется все честь по чести - лицензия, авторские права наследников Поста, все дела.

Принимается любая помощь, ибо я в этом мало что смыслю ))
Если у кого-нибудь из уважаемых сообщников имеется выход на главредов издательств (или кто там у них такие решения принимает), то протекция не помешает. Протекция очень нужна, потому что пришедший с улицы любитель никого не интересует.

yours truly

рифеншталь

@темы: История создания, Книга, Лоренс ван дер Пост

---

Рассказ Сакамото о съемках MCML

[рифеншталь]

Это видео мне прислал один фб фрэнд из Токио с просьбой никуда его не выкладывать. Так что видео, сорри, не будет. Будет несколько скриншотов и перевод, который делался вживую совместно с другим японцем, не говорящим на русском - с японского на английский, и тут же с английского на русский.



Когда мне сказали, что я поеду сниматься в фильме на остров, я достал у себя дома карту и стал смотреть, где же это место находится, и я его не нашел на своей карте! Этот остров такой маленький! Совершенно далекая, неизвестная, чужая страна, маори там живут… Я был взволнован от того, что должен поехать в такое необычайное, удивительное место.



Еще до того, как Осима-сан связался со мной, ходили слухи, что в его новом фильме будут сниматься Дэвид Боуи и Такеши Китано, и я представлял себе, что это будет не просто очередной фильм, а целое событие. Мне позвонил Осима-сан и предложил встретиться. Для меня оказалось совершенно неожиданным его предложение сыграть в фильме, и я очень волновался, получится ли у меня. Очень волновался. И вот в назначенный день сам Осима-сан пришел ко мне в офис со сценарием в руках. А я со второго этажа смотрел, как он входит. И когда встреча началась, он не стал ходить вокруг да около, а сразу попросил, чтобы я снимался в фильме. А я, прежде чем дать согласие, сказал, что если мне позволят написать музыку, то буду участвовать. Осима-сан ответил: хорошо, давай. Я до этого никогда в жизни не снимался в кино и не писал киномузыку, но Осима-сан, тем не менее, пошел мне навстречу, и это заставляет меня думать, что Осима-сан очень смелый человек, просто удивительно. Еще и потому, что для этого фильма он выбрал Дэвида Боуи, Такеши Китано и меня – людей, которые не были киноактерами. Мы с Такеши обсуждали, почему Осима-сан выбрал нас. Наверное, что-то такое было у нас в ауре. У Осимы-сан был такой альбом черно-белых фотографий, со множеством разных знаменитостей, среди которых был и я. Только одно мое фото было среди всех этих знаменитостей, и Осима-сан выбрал меня из этого альбома, по одной-единственной фотографии. Да, он – смелый человек.



В сцене у алтаря, где мы с Томом Конти лицом друг к другу, Том подсмеивался надо мной, и съемка шла плохо, потому что я делал ошибку за ошибкой из-за насмешек Тома. А Осима-сан стал кричать на того актера, что был позади меня: «Что это вообще, совершенно не то, что мне надо!» На самом деле он имел в виду меня, но вместо этого кричал на другого человека. Он понимал, что, если бы он стал кричать на меня, я бы просто окончательно разнервничался. Он брал в расчет то, что я не профессиональный актер. Настоящий актер может перенести такую ситуацию, где очень много напряжения. Но у нас-то были другие профессии: музыкант и комик. И Осима-сан проявлял заботу о нас.



Я считаю, что Том – великий актер. В личном общении он очень спокойный человек, гораздо спокойнее, чем мы видим его в фильме. Настоящий джентльмен. Том настолько мягок, что я даже сомневаюсь, бывает ли, что он злится или проявляет сильные эмоции в жизни. Но в роли в некоторых сценах ему приходится демонстрировать очень яркие чувства, и это его актерское мастерство. Это не ложь, это его профессионализм. Ну и вот, когда я делал бесконечные ошибки, он стал меня высмеивать, когда камера не работала. Это меня тогда очень удивило.



Этот остров очень маленький, и, поскольку мы там все вместе жили примерно месяц, у нас у всех установились хорошие отношения. В один день съемки закончились раньше обычного. И там было большое кафе, в котором имелся драм-сет. Мы все хорошо выпили и были очень сильно навеселе, и мы с Дэвидом Боуи начали джемовать. Он пел старые рок-н-роллы, а я играл на барабанах, хотя не особо это умею, и играли примерно полчаса. Все смотрели и все были в восторге. Приятное воспоминание.



Команда фильма – операторы, гримеры, осветители – все они были из разных стран, смешанная такая команда, поэтому было очень интересно. Это был мой первый раз в кино, первый опыт. И сразу попал в международную команду. Удивительно, сколько народу должны работать вместе, чтобы сделать фильм! Большая группа людей, целая армия! Вдвое больше, чем для того, чтобы сделать музыку. Думаю, что глава всего дела – режиссер, у него такая тяжелая работа!



В начале фильма, когда Ёнои появляется первый раз перед зрителями, он должен был ехать на лошади. Так предполагалось по сценарию. И я за неделю до этого начал учиться ездить на лошади. Я тренировался на берегу, на пляже, и мы с лошадью очень хорошо подружились. Но в день съемок моя нервозность, видимо, передалась лошади, и она отказалась двигаться. Она просто стала, как вкопанная, и Осима-сан взбесился: «Плевать на лошадь, иди ногами!» Вместо того, чтобы заставлять лошадь идти, для Осимы-сан, думаю, было более важно, чтобы не падал градус на съемочной площадке. Если погода плохая, или лошадь отказалась идти – это для Осимы-сан мелочи. Важно состояние актеров. Так что, я думаю, Осима-сан очень хорошо нас чувствовал.



У нас был в съемочной группе человек, отвечавший за реквизит, ему было уже за 80. И он для нас всех приготовил защитные амулеты – офуда (полоска бумаги с именами или символами богов), из храма Исэ (главный синтоистский храм Японии) и дал каждому из нас. Офуда носят под одеждой, ни в одной сцене ее не видно. У нас у всех были такие, в пластиковом пакетике. На удачу нашего дела. Это такая старая традиция, проявлять заботу от всего сердца, даже если этого не заметно. Охранять людей кино и театра, с их страстями, стремлениями и честью. Вот такая традиция.



И вот первая сцена между этими парнями – британским и японским. И не только культурные различия лежат между ними. Они – враги, они сражаются друг с другом. Но они проявляют взаимное уважение к чести противника. И таким образом возникает чувство любви, страсти. И вот человек – твой враг, которого ты должен убить, но ты не можешь этого сделать из-за своего чувства. Это не сексуальная страсть. Это такое присущее солдатам свойство – смотреть смерти в лицо, всегда быть с нею рядом. И я думаю, это имеет отношение к любви. Возможно, какой-нибудь солдат, если влюбился в другого солдата, совершит сэппуку из-за этого, потому что это нечто непозволительное. Я не знаю, я не из этого поколения, просто в сценарии есть такая ситуация. В сцене на плацу Джек, которого я люблю, обнимает меня. Это счастливейший момент для Ёнои с его чувством. Поскольку я не актер, я не знал, как мне это выразить, у меня не было никакой техники для этого. Так что в первый раз я закрыл глаза. Это счастливейший, но и унизительный момент для солдата. И я сыграл эту сцену с закрытыми глазами, чтобы показать все скрытые в сердце эмоции. И Осима-сан в первый и в последний раз приказал мне: «Открой глаза!»



В финальной сцене я не участвовал, но был на съемках, и она тронула мое сердце. Все, кто стоял вокруг съемочной площадки, плакали. Это сцена, где Такеши – Хара в тюрьме и Лоренс приходит к нему. Не столько сама сцена, сколько лицо Такеши Китано поразило меня. Его круглое лицо на весь экран и обритая голова, он стал в этот момент святой. Не тот жестокий, кровавый сержант. Вот эта перемена меня потрясла.

@темы: Подробности, Рюичи Сакамото, История создания, Фотографии, Такеши Китано, Нагиса Осима

---

Поздравление с ДР.

[рифеншталь]

16 января умер Хироо Онода, который, будучи верным приказу, партизанил до 1974 года, пока его бывший командир лично не приказал ему сдаться. Ему было 92 года. Младший лейтенант войсковой разведки японских вооружённых сил, он воевал против союзных войск на филиппинском острове Лубанг во время Второй мировой войны (с 1944 года) и в течение многих лет после этого, отказываясь верить, что война закончилась. Он сдался филиппинским властям только в 1974 году.
По поводу этой или подобной истории у нашего сегодняшнего именинника есть видео:

Полагаю, это не случайно, ведь Рюичи играл уже одного японского патриота...

Это младший лейтенант Онода.

О его дальнейшей жизни, не лишенной почета и уважения, можно почитать в википедии.

И есть книга, написанная им самим, о тех тридцати годах, в течение которых он вел партизанскую войну. (Вспомним полковника Лоренса и майора Селльерса, которые не стали вести партизанскую войну). Эта книга переведена на английский язык, и любительски - с английского на русский. Перевод лежит здесь.

Вот такие они, японцы.

А нашего Рюичи - с днем рождения! Радости ему и здоровья, вдохновения и новых открытий.

тут он появляется в 2:40

---

"Лекция" Сакамото и Alva Noto для "Red Bull Music Academy 2013"

[рифеншталь]

Накануне своего концерта в NY они сидели на диване и отвечали на вопросы про ранние музыкальные пристрастия, звуки городов, в которых жили (Alva Noto - в ГДР-овском Карл-Маркс-штадте, и у них каждую среду в час пополудни раздавался учебный вой сирен), про экологию (Сакамото не знает, как писать экологическую музыку: она должна быть в стиле нью-эйдж? ненавижу нью-эйдж, она всегда играет у дантиста!), про собственное сотрудничество etc. Сакамото кашлял и зябко кутался в черную куртку, Alva Noto (он же Карстен Николаи) влюбленно смотрел на Сакамото.

Из полуторачасового видео перевожу кусок, имеющий отношение к нашему Фильму и национальным профессиональным особенностям некоторых кинорежиссеров. Оригинал - здесь.

Примерно с 1:10:00 они говорят о совместном с Alva Noto варианте темы из MCML, которую узнать в этом виде удается не сразу. Они обходятся с мелодией так, что, едва уловив намек на знакомое сочетание нот, слушатель тут же теряет нить, Карстен обрывает ее, погружая в электронные шумы... Ведущий спрашивает, как люди переносят это? Вам нравится разочаровывать слушателей?

Рюичи: Случалось, в латинских странах - Италии, Испании - меня просто-таки пытались заставить сыграть эту вещь целиком. Я этого не делал, но такое давление испытывал! "Сыграй, сыграй ее!" - кричали из зала. Я чуть было не согласился, но все же не стал. И это вызвало еще большее разочарование. Так что, наверное, лучше было сыграть маленький фрагмент (смеется). У меня нет намерения разочаровывать публику, но...

Ведущий: "Счастливого Рождества, мистер Лоуренс" был вашим первым опытом написания киномузыки. Вы в тот момент были поп-звездой, ходили слухи, что вы именно поэтому получили эту работу, а музыку вам дали написать благодаря вашей смелости.

Рюичи: К сожалению, режиссер этого фильма, мистер Нагиса Осима, ушел в начале этого года... Когда я получил от него это предложение, он первоначально просил меня сыграть в этом фильме. Разумеется, в душе я тут же согласился. Но прежде, чем я сказал "да", у меня возникла идея, и я сказал: "Дайте мне написать музыку". И Осима сказал: "Конечно, можешь писать". Тогда я сказал свое да, хорошо, я сыграю в вашем фильме. Не знаю, почему я так сделал, но это сработало.

Ведущий: С другими саундтреками, которых вы множество сделали потом, такого уже не было. Это был ваш первый опыт. Что заняло больше времени - актерская работа или композиторская?

Рюичи: Композиторская. Все съемки длились около двух месяцев, и мне повезло, что у меня было три месяца для написания музыки. Это очень необычно для композиторов, пишущих саундтреки - иметь так много времени для сочинения музыки.

Ведущий: По слухам, для другого фильма, за который вы получили Оскара ("Последний император Бертолуччи), у вас совсем не было такого большого количества времени. После съемок в Италии сколько он вам дал?

Рюичи: У меня было всего две недели. Одна неделя в Токио, чтобы написать музыку и записать ее. Потом я привез весь материал в Лондон, где работал режиссер. А на следующий день после моего приезда я должен был идти на студию Abbey Road на запись музыки. В те времена, в 80-е, у нас не было хорошего сообщения между Лондоном и Токио, так что, когда я приехал в Лондон, выяснилось, что фильм был смонтирован иначе, и длительность музыкальных кусков не соответствовала. И мне за одну ночь пришлось переписать музыку, чтобы быть готовым к записи на следующий день на Abbey Road. У нас не было компьютера, чтобы пересчитать темп, весь тайминг, и мне пришлось использовать карманный калькулятор.

Ведущий: Я полагаю, что работать сначала с японским режиссером, а потом с Бертолуччи - это был совершенно разный опыт.

Рюичи: Да. Очень разный. Не только потому, что мистер Оима - японец, но еще он был таким режиссером, который предоставил нам абсолютную свободу. Он недавал мне никаких жестких указаний, он позволил мне действовать свободно. В течение всех трех месяцев записи музыки он появился в студии только один раз, послушал, что мы делаем, и ушел. Никакого недовольства, руководства и проверок.

А работа с итальянским режиссером была совсем другой. Я был первый раз на Abbey Road, в очень большом студийном помещении с Британским струнным оркестром. И Бертолуччи сначала говорил: "Где духовые?! Где духовые?!!" Я объяснил, что духовые будем писать завтра и сделаем наложение, а сначала запишем струнные сегодня. "Нет, это невозможно!!" Он не знал в то время про наложение. А потом он закричал: "Где большой экран?!!" В прежние времена у музыкантов в студии висел большой экран. Ну и раз, два, три, пошла музыка. Дирижер управлял оркестром в соответствии с изображением на экране. И музыканты должны были реагировать на движение в кадре. Он кричал, что нужно повесить в студии экран, чтобы музыканты смотрели фильм. Так что потом большой экран принесли в студию, но музыканты не смотрели туда, потому что у нас были (наушники, метроном?), и им не нужно было смотреть на экран. Но он был счастлив. Да, Бертолуччи был счастлив.

Ведущий: Многоие из присутствующих здесь музыкантов хотели бы сами писать киномузыку. Как вам это удается, чтобы музыка так соответствовала тому, что мы видим на экране?

(потом они смотрят сцену поцелуя из MCML, Рюичи кашляет и кутается в куртку)

Можете ли вы вспомнить, как вы достигли этого, ведь это определенно одна из тех сцен фильма, где воздействие саундтрека очень сильно отличается от того, что мы могли бы ожидать, здесь очень интересное взаимодействие между видеорядом и тем, что мы слышим. И как это соотносится с остальным, что вы делаете в фильме?

Рюичи: (задумывается) Я не знаю. У меня не было никакой теории или метода, я просто следовал своему инстинкту. Это (показывает на экран) странно! Если бы мне пришлось сейчас делать эту музыку, я написал бы совершенно другой саундтрек. И он, скорее всего, не был бы так же хорош, как этот (смеется). Не знаю. Звучит, как будто скопировано и вставлено. Тут могло бы быть что-то другое, какие-то фрагменты поп-музыки или чего-то такого.

Мне хотелось с помощью музыки создать другую историю, отличную от истории, которую мы видим в фильме, с другой структурой повествования. И я, конечно, использовал метод лейтмотива Рихарда Вагнера. Я написал четыре разные темы для разных действующих лиц и соединил их. Вот это, наверное, единственный метод, который я тогда применил.

Ведущий: Потом писать музыку к фильмам, где вы сами не играли - было иначе?

Рюичи: Хм. Трудно сказать. Главным моим двигателем, когда я писал музыку к MCML, была моя актерская игра, потому что она была настолько плоха, что я чуть не упал на пол, когда увидел первый раз. Это было до того, как я приступил к музыке, так что это был важнейший мой двигатель при написании музыки к этому фильму (смеется).

@темы: Рюичи Сакамото, История создания, Музыка

---

Внезапно нашлась фотография))

[Namorada]

Фотография, похоже, с хода съемок фильма...
Раньше я ее не видела))

Может быть, кто-нибудь знает, что это за фото, откуда?...

">

@темы: Рюичи Сакамото, Дэвид Боуи, Фотографии

---

Сеятель и семена

[рифеншталь]

Недавно случилось написать статью в один заморский журнал.
Ничего особо нового для нас, но мне показалось интересным обнаружить факт совпадения во времени многих значимых событий в начале 2013 года. А также проследить цепочку вдохновения от Поста до Осимы, из Южной Африки до Японии, от Книги к Фильму...
Не претендует на сколько-нибудь серьезное исследование, скорее нечто ознакомительное. Итак...

Сеятель и семена

15 января ушел Нагиса Осима. Пневмония, 80 лет… Великий режиссер, великая личность.

Япония станет немного пресной без этого бунтаря, безжалостного обличителя пороков общества и ниспровергателя моральных стереотипов. «То, что выражено открыто – не непристойно. Непристойно то, что прячется», - постулировал он.

Нагиса Осима

Нам Нагиса Осима, возможно, более известен своими поздними работами, начиная с «Империи чувств» (1976, приз Британской киноакадемии), «Империя страсти» ( 1978, приз за лучшую режиссуру Каннского фестиваля), «Табу» («Гохатто», 1999). Режиссер, соединивший в поцелуе двух самых красивых мужчин Запада и Востока – Дэвида Боуи и Рюичи Сакамото - в кульминационной сцене фильма «Счастливого Рождества, мистер Лоуренс» (1983, номинация на Золотую пальмовую ветвь, приз Британской киноакадемии за музыку Рюичи Сакамото).

Вот об этом фильме и его истории и хотелось бы мне сегодня поговорить. Будем для краткости называть его английской аббревиатурой MCML («Merry Christmas, Mr. Lawrence»).

Случалось ли вам, дорогой читатель, наблюдать примечательную закономерность: квартиры друзей, просто знакомых, места, куда вы ходите (кафе, клуб, репетиционная точка… это я о себе, для примера) - оказываются сгруппированы на карте города в некие пространственные узлы, притянуты в пересечение непостижимых силовых линий. Так и во времени случаются подобные флуктуации, когда существенные события, связанные с каким-либо явлением, приходятся на один короткий период. Именно таким образом расположились важные даты в жизни людей, причастных к фильму «Счастливого Рождества, мистер Лоуренс»:

8 января (1947) – день рождения Дэвида Боуи (майор Джек Селльерс, военнопленный);

17 января (1952) – день рождения Рюичи Сакамото (капитан Ёнои, комендант японского концлагеря);

18 января (1947) - день рождения Такеши Китано (сержант Гэнго Хара).

Этот, 2013 год, особый. К регулярным датам добавились две нерегулярные.

О первой из них, печальной, которую прибавил к этому временнОму узлу Осима-сэнсэй, уже сказано. Когда гроб с телом великого режиссера выносили из храма, где проходило прощание с ним, звучала музыка Рюичи Сакамото из MCML…

Вторая – радостная: после 10-летнего перерыва в свой день рождения Дэвид Боуи объявил о выходе нового альбома, о чем уже перестали даже мечтать усыпленные продолжительным периодом полной конспирации музыканта его фанаты.

В этом году исполняется 30 лет с момента выхода фильма на экраны.

Книга, по которой снят фильм, «Семя и сеятель» сэра Лоренса ван дер Поста, увидела свет за 20 лет до выхода фильма, 50 лет назад, в 1963 году.

Съемки фильма проходили в конце 1982 года, спустя ровно 40 лет после описываемых в нем событий.

Дэвид Боуи и Нагиса Осима на съемках MCML, 1982

Итак, преддверие Рождества 1942 года, остров Ява, японский концентрационный лагерь, где содержатся британские, австралийские, голландские военнопленные. Подполковник Лоуренс (выдающийся английский актер Том Конти) знает японский язык и культуру, посему выполняет роль посредника между заключенными и лагерной администрацией. Сержант Хара – на вид простоватый и жестокий начальник охраны лагеря, человек, в 12 лет принесший свою жизнь императору и поэтому считающий себя мертвым. Комендант лагеря капитан Ёнои – блестящий молодой офицер, пронизанный духом самурайской чести, в прошлом замешанный в попытке государственного переворота, носит в себе вину за то, что был оставлен умереть позже, чем его казненные товарищи. Майор Джек Селльерс, «солдатский солдат», по выражению Лоуренса, человек, кажется, ничего не боящийся, полный силы яростного сопротивления, но и его изнутри разъедает вина за совершенное когда-то предательство по отношению к младшему брату.

Капитан Ёнои (Рюичи Сакамото)

Эти четыре центральные фигуры фильма, своей фабулой и духом как нельзя лучше, казалось бы, иллюстрирующего знаменитое киплинговское:

«О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут»,

совершают танец взаимоотношений, которые заключают в себе, однако, гораздо больше, чем противостояние культур, цивилизаций, психологий противоположных, и, поэтому, сходящихся в чем-то главном, и о чем говорят те строки этого стихотворения, которые обычно забывают:

«Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,

Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает».

В особенности это относится в паре Селльерс/Ёнои, связанной подсознательным пониманием общей для обоих червоточины вины. К тому же Ёнои поглощен страстью, которую вызывает у него совершенство врага. Эта пара танцует танго любви-ненависти, и исход такого танца может быть один – смерть.

Вторая пара – Лоуренс и Хара, представляют собой противоположный тип отношений. Образованный, интеллигентный Лоуренс вызывает в Харе живое любопытство. Они оба пытаются понять друг друга и объяснить себя другому.

Подполковник Лоуренс (Том Конти) и сержант Хара (Такеши Китано) в финальной сцене фильма.

В финальной сцене музыка Сакамото создает переход в иные, небесные сферы сознания, где нет чужих и враждебных, где все мудро и прозрачно, как в пространстве, объемлющем всё.

Нагиса Осима сыграл решающую роль в карьерах Рюичи Сакамото и Такеши Китано. Для обоих это была их первая роль в художественном фильме, а для Сакамото, к тому времени уже гремевшего на весь мир со своей авангардной электронной группой «Yellow Magic Orchestra», это был еще и первый опыт написания киномузыки, значительно расширивший его известность, благодаря которому дальнейшая композиторская судьба свела его с ведущими режиссерами планеты и принесла мировое признание – Оскар за музыку к фильму Бернардо Бертолуччи «Последний император», а также множество других международных премий и наград.

Такеши Китано после сотрудничества с Осимой обратился к кинематографу, сначала в качестве актера, а затем взялся за постановку собственных фильмов, что принесло и ему мировую известность и признание.

На церемонии прощания с Осимой-сэнсэем Сакамото с ностальгией поведал, как рассердился, когда Осима назвал его трусом и идиотом.

В связи с этим один мой японский приятель рассказал мне такую историю:

«Осима-сан был известен своей эмоциональностью.

Рассказывает Сакамото. Однажды ...

Осима-сан: Ты - трус!

Сакамото-сан: Почему?

Осима-сан: Такеши сделал несколько фильмов. А ты... ты не снял ни одного фильма!!!»

Рюичи Сакамото, Нагиса Осима, Рюхэй Мацуда и Такеши Китано

на съемках фильма «Табу» («Гохатто»), 1999.

Но вся эта история началась гораздо раньше. Английский писатель, африканер по происхождению, Лоренс ван дер Пост, Кавалер ордена Британской империи (1981), издал в 1963 году роман «Семя и сеятель», основанный на реальных событиях, происходивших с ним самим в японском плену во время Второй мировой войны. Ван дер Пост прославился там своей деятельностью по поднятию духа заключенных многих национальностей. Вместе с другими заключенными он организовал «лагерный университет» с курсами начиная с элементарной грамотности до уровня ученой степени курса древней истории. Также он организовал в лагере ферму, чтобы добавлять необходимые продукты питания к скудному рациону. Он немного говорил по-японски, что весьма ему помогло. Факты его собственной биографии легли в основу истории персонажей. Так Джек Селльерс и подполковник Лоуренс напоминают самого Поста, а у сержанта Хары был реальный прототип – старший сержант императорской армии Масао Мори, казненный по приговору военного трибунала Союзников в 1946 году.

Сержант Гэнго Хара (Такеши Китано)

В первой части романа «Решетка тени» автор с горечью вспоминает мрачные годы плена, в которых, однако, было место для интереса людей, находящихся по разные стороны баррикад, друг к другу. Пост исследует японскую национальную душу, и свои наблюдения интерпретирует не без влияния учения Карла Густава Юнга, ставшего его близким другом в послевоенные годы. Название этой части вызывает в памяти произведение выдающегося японского писателя Дзюнитъиро Танидзаки «Похвала тени». Пост полагает, что японская душа находится под гнетом тени прошлого, погружена в коллективное бессознательное и подвержена влиянию природных циклов. Нагиса Осима взял его роман за основу сценария своего фильма, потому что, по его мнению Пост, как никакой другой западный писатель, смог понять характер японцев. Из фильма в фильм важнейшим объектом исследования Осимы была Япония и в особенности японская душа и то разрушительное действие, которое на нее оказали столетия феодализма и позднее Вторая мировая война. Он сказал однажды, что целью его фильмов является "заставить японцев посмотреть в зеркало".

Подполковник Лоуренс (Том Конти)

И, понимая основание поступков сержанта Хары, Пост вместе со своим героем Лоуренсом мучается от бессмысленности военных трибуналов:

« Я не видел в них никакого толку. Мне представлялось таким же ошибочным осудить теперь Хару по закону, который никогда не был его законом, о котором он никогда даже не слышал, как и то, что Хара и его хозяева судили и казнили нас за преступления против японского кодекса, который не был нашим кодексом… Он не погрешил против своих идеалов: если и жило на земле когда-либо существо, настолько же верное себе и сумеречному свечению внутри себя, то это был этот ужасный маленький человек. Возможно, он творил неправду по праведным мотивам, но как мы могли исправить это, творя правду неправедным путем?! Ни одно мыслимое наказание не в силах было выправить прошлое. Не могло быть действия более бесполезного и даже как будто специально рассчитанного для того, чтобы дать горестному прошлому продолжать жить в настоящем, чем такая месть, нераспознающая и нераспознанная!»

Вторая часть романа посвящена изучению природы предательства и прощения, обретения целостности человеческой душой в самых страшных условиях военных действий и плена. Джек Селльерс прячет от самого себя совершенное им предательство младшего брата при прохождении жестокого обряда инициации в закрытой школе, делает вид, что не произошло ничего особенного. И это нежелание взглянуть правде в глаза разрушает его. Лишь происходящее на войне прозрение, связанное с мистическим переживанием образов Христа и Иуды, освобождает его от этого смертоносного порабощения спрятанной в подсознании вины.

Майор Джек Селльерс (Дэвид Боуи)

Язык ван дер Поста прост и метафоричен, строг и благороден. Он провел детство и юность на отцовской ферме в бушвельде Южной Африки, и это глубокое и тонкое чувствование природы, слияние в ней человеческой души и космических процессов в единое целое обретает яркое выражение в повествовании, где ключевые эпизоды , важнейшие моменты в судьбах героев всегда происходят в контексте природных процессов. Так он описывает ночь казни сержанта Хары:

«Вечер, тихий и безмятежный, казалось, затаил свое дыхание перед красотой и сиянием ночи, что, как богиня в огненных драгоценностях, нисходила на него с востока. Неимоверная полная луна висела вся над темной бахромой полосы джунглей, подобных ритуальному плюмажу из страусиных перьев для древнего языческого обряда над темным лбом земли перед ними. В упругом и чутком тропическом воздухе луна казалась магически увеличенной вдвое против нормального размера, влажной, как ртуть, истекающей каплями собственного света. На север от полосы джунглей, вдоль всего их пышно украшенного листвой фриза море накатывало и откатывало свою серебряно-золотую мантию на сверкающий белый песок легко и ловко, как старый добрый дальневосточный купец раскатывает рулоны своего отборнейшего шелка. Старинный настойчивый шелест его все время звучал в ушах Лоренса. Но далеко на горизонте море темнело, казалось сжавшимся в узкое оборонительное кольцо перед лицом громов и молний, которыми швырялись в него крутобокие, закрученные и зубчатые пики туч, освещенных по самой кромке прерывистым электрическим сиянием, повелительно-пурпурным и зловеще-золотым. Это была ночь такого рода и момент такого зыбкого равновесия на полпути между концом одного дня и началом другого, в которых рассудок Лоренса, казалось, улавливал то же назойливое, судорожное и прерывистое качество, что и в электричестве и молниях, трепещущих вдоль горизонта; в то время, как его подсознательное, невыразимое осознавание извечного смысла, великолепия и щедрости жизни было таким же огромным, как безбрежная, стремительная и страстная ночь, шагавшая по небесам, как королева на свидание со своим царственным возлюбленным. Все, через что мы прошли: война, пытки, голод, мрачные и обморочные годы в грязной тюрьме, - оказалось малозначащим и легким на золотых весах этого момента. Мысль о том, что еще одна жизнь должна быть принесена в жертву нашему дискредитированному и недостойному прошлому, показалась особенно бессмысленной и отвратительной и наполнила его чувством гневного протеста»*.

Сэр Лоренс ван дер Пост

Когда-то Лоренс ван дер Пост посеял зерна благородства и уважения человека к человеку, глубокой мудрости понимания своих и чужих ошибок и заблуждений и способности понять и простить, вместить то, что кажется чужим и враждебным. Эти зерна упали в души многих людей и в том числе в сознание создателей фильма. А те, кто посмотрел его, пораженные эмоциональной силой и философской глубиной образов, возможно, обретут способность простить и принять самих себя и с этим принятием посмотреть на весь мир, и эти зерна смогут прорасти и в их сердцах. Как сказал ван дер Пост словами своего героя подполковника Лоуренса: «…Разве не с крохотного семени небольшой перемены взволнованного человеческого сердца начинаются великие события? Одно-единственное, неискушенное сердце должно измениться первым и все остальные последуют за ним? Одна искренняя перемена в одном простом, смиренном, покаянном сердце, достаточно простом, чтобы принять без лишних умствований первое робкое движение духа естества, ищущего тело из плоти и крови, чтобы выразить себя; достаточно простого, чтобы прожить новый смысл прежде, чем рассудок извратит его, - и все остальные последуют за ним, как день следует за ночью, и древняя цепь страдания, мести за страдание и отмщения за месть прервется навсегда»*.

_____________________________________________________________________

* - отрывки романа Лоренса ван дер Поста "Семя и сеятель" в переводе автора.

@темы: Рюичи Сакамото, Дэвид Боуи, История создания, Фотографии, Такеши Китано, Нагиса Осима

---

С днем рождения, Профессор!

[рифеншталь]

Рюичи, как всегда, в движении.
Разрабатывает Forest Simphony, где записанные электрические импульсы деревьев разных лесов на разных континентах звучат единой музыкой.
Планирует очередной тур Playing the orchestra.
Ведет радиопередачу о новинках странной музыки.
Ведет теле-музыкальную школу и мастер-классы.
Помогает восстанавливать музыкальные школы в пострадавших районах Северо-востока.
Готовит очередной фест No Nukes.
Только что вышел новый теле-сериал с его музыкой.
Воюет на политических и экологических баррикадах... ))))) и прочая и прочая.

Когда-то, давным-давно, он сыграл в одном фильме и написал к нему музыку.

И это - одна из самых пронзительных сцен, где музыкальная тема первой встречи соединяется с темой Голгофы... И следующее видео из плейлиста - прозрачный воздух небесного пространства, обнимающего все, вмещающего всех.

@темы: Рюичи Сакамото, Фотографии, Музыка

---

[Avallen]

Нагиса Осима, говорят, умер.

---

Лоренс ван дер Пост и Нагиса Осима

[рифеншталь]

Токио, февраль 1980 года.

@темы: Фотографии, Нагиса Осима

---

Боуифест

[рифеншталь]

Боуифест - фестиваль фильмов с участием Дэвида Боуи - пройдет в Лондоне 31 августа - 2 сентября.
Наш Фильм - естественно, в программе.
Помимо собственно кинопоказов, запланированы праздничные мероприятия, посвященные 40-летнему юбилею присутствия Боуи в киноиндустрии, а также встречи с людьми, принимавшими непосредственное участие в процессе.
Такой фестиваль в Британии проводится впервые.

@темы: Дэвид Боуи

---

Немецкий кинокритик Клаус Краймайер - о фильме Осимы. 1983 год.

[Namorada]

Еще одна неплохая статья - немца Клауса Краймайера - о фильме "Счастливого рождества, мистер Лоуренс".
Не так решителен в формулировках, как Карстен Витте, но - достаточно интересно...
Сказал ровно столько, на сколько хватило отваги)).
При этом, явно, намекнул, что видит - больше...))
Немцы - они такие... немцы)))...

"Frankfurter Rundschau"

Падшие ангелы

Новый Запад-Восток: судьба фильма - оперы "Furyo" Нагисы Осимы.

Клаус Краймайер

12.13.1983

Вибрирующий на грани взрыва, напряженно разрываемый конфликт - в формах строгой симметрии: это новый фильм Нагисы Осимы. Ось симметрии - разделительная линия между двумя культурами - с геометрической точностью сталкивает два изображения: мужской мир британских заключенных в концлагере на острове Ява в 1942 году и мужской мир их японских охранников. "Просвещенная" военная мифология Запада и беспощадная ортодоксальность японских традиций самураев. Идеальный тип современного смельчака североатлантической чеканки с одной стороны - и во-восточному персонифицированная в культе предков и философии меча, воюющая эротика с другой.

Комендант лагеря Йонои (Рюичи Сакамото) и его противник Джек Селльерс (Дэвид Боуи) противопоставлены друг другу как представители параноидальной военной морали и деформированного кодекса чести, двуликое воплощение расколотой структуры инстинкта: ось симметрии фильма - еще и трещина между тягой к жизни и страстью к смерти, насилием и сексуальным влечением в душе самой военной машины.

Фильм начинается с демонстрации оргии военной силы на тропическом фоне. Трибунал по военным преступлениям в Батавии судит захваченного бойца-одинчку Селльерса, в стремлении сломать его боевой дух, имитируется расстрел; в лагере корейского охранника, арестованного за гомосексуальное преступление, принуждают совершить самоубийство (харакири): сцены - прелюдии, ритуальная композиция, подготавливающая испытание на разрыв, которое с появлением в лагере титана - неизбежно. Хор будет представлен заключенными. Главные герои второго плана, комментирующие эту драму культур, отражающие и выкристаллизовывающие основные зоны катастрофы: улыбающийся садист Хара (Такеши Китано), с его неожиданными человеческими эмоциями и полковник Лоуренс (Том Конти ), переводчик, эксперт японской истории и культуры, несчастный интеллигент - посредник в поединке, в котором он только предвидит, что это может быть интерпретировано исключительно в антропологических категориях.

Селльерс, восстановившийся после многих пыток, организует в лагере сопротивление. Дэвид Боуи - жесткий блондин с железным взглядом, резкими чертами лица - это не только арийской рыцарь без страха и упрека , в котором (если бы он выжил), очень нуждалось бы НАТО. Военная суть соединяется в этом идеальном типе со странно серьезной, даже фатальной меланхолией. Берсерк из нержавеющей стали - гибкий, творческий, непредсказуемый, западно-европейский фенотип в куче гниющих солдат, архангел перед толпой фронтовиков.

Едва заметными намеками Осима показывает, как Йонои тянется к Селльерсу в гипнотический, буквально, плен. Очарование, которое нельзя однозначно определить как гомоэротическое (скорее, сам поединок выглядит гомоэротично) — интеллектуальная стилизация Осимы, образ, созданный из символов и тайных знаков, складывающихся в философию подчинения.

Сакамото - Йонои, как и его противник, упругий кусок стали. И, в то же время, иначе, чем тот - "взрывчато жестокий", узел хлещущей беспощадности в ловушке самурайских взглядов, и в этом - искаженно - зеркальное отражение его европейского противника. Йонои пристально смотрит на достоинства
других, которые он хочет оставить для себя. Этим образом Осима несомненно критикует специфическую жесткость японской военной элиты и безошибочно организует кульминацию, на которую весь фильм направлен как магнитное силовое поле, как на решение конфликта культур: в ситуации крайнего напряжения, более внутреннего, чем внешнего, Йонои поднимает меч, чтобы отрубить голову британскому офицеру Хиксли (Джек Томпсон) перед строем заключенных - Селльерс приближается к противнику и целует его в щеку. Йонои сломлен: робот - самурай поражен в самый центр сплетенных в один узел противоречий, своего насильственно удерживаемого существования. Кинематографически состояние "крутой кульминации" достигается почти балетной замедленной пластикой и провокационной музыкой (и то, и то - от актера Рюичи Сакамото).

Очевидно, что Осима формулирует здесь культурное преобладание Европы, как один из финалов, которое он через четыре года после окончания военных действий, позволит озвучить посреднику Лоуренсу, что только подчеркнет эту оценку: «Возможно, семена, которые Селльерс посеял в Йонои, взошли в каждом из нас." (роман Лоренса Ван дер Поста, ставший основой для Осимы, называется, "Семя и сеятель"). Японский сержант Хара, теперь приговоренный к смертной казни союзниками, уточняет эту мысль, когда говорит: беда в том, что люди, стоявшие по обе стороны, считали себя правыми".

Но это лишь довольно гладкая, потому что сбалансированная, интерпретация войны в целом. В ней нет тех сил, которые постоянно прочитываются в фильме Осимы - беспристрастно показанные в их убогости две шовинистические милитаристские культуры, демонстрирующие нам - европейский, а японцам - восточный странный и чудовищный мир боевых роботов. Это взаимное разоблачение функционирует только на уровне сатиры: недалекий воин Хиксли и Хара. Там, где Осима создает трагедию на котурнах и опутывает двух сверкающих ангелов гомоэротическими игрищами Агона, в конечном итоге побеждает мессианская гуманность Запада.

Определенно - это падшие ангелы; в двух воспоминаниях всплывают травмирующие события прошлого: Селльерс является продуктом британских школ-интернатов, с их варварским обрядом инициации, а Йонои принимал участие в военном перевороте офицеров (это воспоминание отсутствует в немецкой киноверсии, синхронизация которого, впрочем, разрушает важное двуязычие фильма). Но по крайней мере Селльерс преодолевает полученную в прошлом травму. Осима позволит ему умереть как мученику: заживо закопанный последователем Йонои, он медленно умирает от жажды под ночном небом Явы. И в то время, как Йонои отрезает локон своего умирающего победителя, элегические песни заключенных поднимают трагедию судьбы - оперы к небесам.

Клаус Краймайер

Эта статья была впервые опубликована в: Franktfurter Rundschau, 12.13.1983



www.filmzentrale.com/rezis/furyokk.htm

@темы: Впечатления от просмотра

---

Лоренс ван дер Пост. История о Большой Белой Птице.

[рифеншталь]

Во-первых, для продолжения знакомства с автором литературного первоисточника и его мироощущением.
А во-вторых... Бабочка на лице умирающего Джека представляется мне таким пером Белой Птицы...
Символы всегда многозначны, ибо воплощают знание, выходящее за пределы человеческого разумения. Их мерность превышает мерность обыденного сознания, и из их пространств различные аспекты целого проявляются в мире вещей, как отдельные и не связанные.
В январе 1986 года Лоренс ван дер Пост прочитал три лекции в Институте К. Г. Юнга в Цюрихе. Это - отрывок одной из них.



"...Я думаю, что лучший способ проиллюстрировать значение охотника, сущность этого человека, символичность его для нас и полное, двухмерное значение – это рассказать вам эту историю.

Жил человек, охотник, жил в сообществе на границе великих лесов в сердце Африки. И однажды на охоте в отчаянный момент, когда его люди голодали и зависели от его удачи, а он был ловким, красивым и очень популярным и любимым всеми в своем племени, случилось так, что он ничего не смог добыть. В это время стало жарко, наступил полдень, солнце жарило нещадно.

Не знаю, известно ли вам, что в полдень, в этот час, в этот странный час в Африке, который всегда вызывает в моей памяти китайскую пословицу: «в полдень рожается полночь», в этот час в Африке просыпаются призраки. Призраки не ходят ночью, эти другие проявления жизни не появляются ночью. Ночь – это счастливый, блестящий повод для смеха и песен и танцев и непринужденного общения людей друг с другом. А эти странные существа появляются между полуднем и тем моментом, когда день поворачивается к ночи. И в этот очень-очень странный час он решил остановиться на привал, он знал что поблизости был водоем. И он пришел к этому водоему и наклонился над водой, очень глубокой и очень спокойной, в воздухе не было ни малейшего движения, вода была как стекло, и когда он наклонился, чтобы зачерпнуть воды, он увидел ослепительное, великолепное отражение огромной белой птицы. Он взглянул вверх, но птица исчезла. Но отражение, только отражение птицы, а не сама птица, так поразило его, что он бросил охоту и вернулся к своим людям.

И с этого дня, рассказывали, он стал совершенно другим человеком. Он потерял интерес к охоте, он потерял интерес к человеческому обществу. Он бродил в унынии, молчаливый и печальный. И в один прекрасный день он сказал им: я должен идти. Я должен найти эту птицу, чье отражение я видел в воде. Как могли, они отговаривали его, но он сказал, нет, он должен идти. История говорит, что он ушел бродить по темным лесам и джунглям и равнинам Африки, и везде, где он встречал людей, он спрашивал, не видели ли они ту птицу? И они отвечали: нет, мы не видели ее, но мы знаем о ней. Он был в одной деревне, и ему сказали: о, как жаль, что ты не пришел сюда прошлой ночью, потому что птица ночевала здесь невдалеке. И так он ходил с места на место, с места на место до тех пор, пока не стал стариком, и силы не стали покидать его.

Он пришел к огромной горе. Самое интересное для меня в этой истории – то, что в ней говорится: это была гора, где земля трясется. Да, есть такие горы, в центральной Африке есть вулканы, есть такие места, мы были там, это на расстоянии в три тысячи миль отсюда, мы видели изображение горы, где земля трясется. И охотник увидел людей, которые жили там, людей горы, и спросил их про птицу. Они сказали: да, мы знаем про эту птицу, ее гнездо на вершине этой горы. И тогда он начал взбираться на гору, с большим трудом он взбирался и взбирался, пока наконец одним поздним вечером он не подошел к основанию скалы, а скала была отвесной, и он не мог взобраться на нее, он знал, что никогда не поднимется на эту скалу, никогда не доберется до вершины. Его сердце было разбито, и он сказал: теперь я никогда не найду Птицу, чье отражение я видел в воде. И тогда, очень печальный, он лег с тем, чтобы, возможно, умереть.

И в этот момент голос внутри него сказал ему: подними глаза. И этот умирающий человек в умирающем свете, загадочном, мифологическом свете африканского заката увидел, как с высоты падало, опускалось на него белое перо. И он протянул руку и схватил перо, и история говорит, что он умер удовлетворенным. Одного пера этой Птицы, в конце целой жизни поисков, было достаточно. Я спросил женщину, которая рассказала мне эту историю, я сказал: что же это была за Птица, что за Белая Птица? И она сказала мне: у этой Птицы много имен. Мы думаем, это была Птица Истины.

Вот это, возможно, еще один аспект Охотника. И когда охота ради пищи окончена, другой механизм охоты выступает на передний план. Поиск Истины. Той истины, которой в конце пути достаточно одного пера, чтобы сделать жизнь полной, завершенной. И я всегда думал об этой истории с пером, когда я читал другие истории Африки и ее мифологию. О верованиях египтян. В Древнем Египте верили, что душа, при переходе из жизни в смерть, взвешивалась на весах, душа на одной чаше, а белое перо – на другой. И если весы приходили в равновесие, тело уходило, а душа проходила в следующую жизнь, в мир запредельный. Вот это для меня является сущностью этого первого человека, необразованного, человека в своей собственной природе. Эта история показывает, что в определенные моменты его воображение, его дух уже находился в этом поиске, эта жизнь - это поиск смысла, поиск Истины, как абсолютно фундаментального и базового в ней. Это история, из которой я извлекаю уроки всю мою жизнь, и это история, из которой он извлек свой смысл, и которая является базовой, абсолютно базовой для духа этого первого человека, для нашего собственного изначального духа, находящегося в нас самих. Потому что этот примитивный человек, возможно, исчез из этого изначального духа, который живет также и в нас самих.

Так мы будем двигаться дальше, я надеюсь, вы возьмете это себе, как компас, и те истории, что еще последуют, что я хочу вам рассказать, вы сравните с историей, которую я вам только что рассказал..."

В августе выходит альбом Сакамото в сотрудничестве с Christopher Willits под названием "Ancient Future". Последний трек "Completion" - "Завершение". Так опускалось перо, в умирающем свете, загадочном, мифологическом свете последнего заката с высоты падало, опускалось на Джека белое перо Большой Белой Птицы...

@темы: Подробности, Лоренс ван дер Пост, Музыка

---

Немецкий кинокритик Карстен Витте о фильме "Счастливого рождества, мистер Лоуренс"...

[Namorada]

DER SPIEGEL

Нашла интересную - для 1983 года так точно! - статью немецкого кинокритика Карстена Витте, опубликованную в журнале "Шпигель". Достаточно любопытный взгляд на фильм "Счастливого рождества, мистер Лоуренс".
Нравится мне Карстен Витте - резкостью суждений и уверенностью в своей правоте)))).
А я-то переживала, что у немцев фильм порезали)))...
Но не могу не признать, что изящество и молниеносность формулировок производят впечатление.
Надеюсь, кому нибудь из участников понравится тоже.



Шпигель

1983

"Человек против человека: Военнопленные"

Кинокритик Карстен Витте о фильме Нагисы Осимы "Furyo"

Ява. 1942 год. В зоне Тихого океана идет война. Английские и голландские войска и их индонезийские союзники находятся в состоянии жесточайшей схватки с японской императорской армией. Но даже в неволе война еще не закончена. Она будет продолжаться всеми средствами насилия - от взгляда до прямого убийства. Это затронет всех - и надсмотрщиков, и заключенных, и даст возможность трактовать японское название фильма - "Furyo" - как общее состояние для всех действующих лиц - "военнопленные".

Режиссер Осима, воинствующий пацифист, с такой же страстью и дотошностью исследует арену войны, как всегда до этого исследовал область жизни человеческого тела. С его помощью он построил "Империю чувств" (1976) и "Империю страсти" (1978), его последние фильмы. Теперь же, с его помощью, он покорил еще одну новую империю, вторгся в царство идей, столкновение которых над Тихим океаном оказалось настолько сильно, что могло привести только к их полному взаимному уничтожению.

Солнце сверкает на голубых райских волнах рядом с японским лагерем для военнопленных. Японский сержант заставляет британского офицера - полковника Лоуренса - стать свидетелем казни корейского охранника, обвиняемого в сексуальном посягательстве на голландского заключенного. У него есть выбор - харакири и обезглавливание. В этот раз кровавое самоубийство не удается, оно перенесено на другое время. Полковник Лоуренс, до войны работавший военным атташе в Токио, яростно просил отсрочки, но получал только удары в лицо.

Начальник лагеря капитан Йонои приглашен экспертом в военно-полевой суд для разбора дела британского майора Джека Селльерса. В этих ролях, впервые встретились Рюичи Сакамото и Дэвид Боуи. Первый же взгляд Боуи - как выстрел, пронзающий пространство и, вместе с тем, источник некоего божественного сияния, которое не может не потрясать окружающих

В ответном взгляде - выстреле Йонои, исполняющего роль следователя, с дрожащими губами, можно видеть, что мысли его полностью заняты этим странным противником. Его внешний вид ещё жесток, но взгляд - уже побежденного человека. И слабость одного мгновенно возвышает другого, ставит на маленький пьедестал. Но слабость - тоже сила. И уже в последних пересекающихся взглядах героев в сцене суда видно, что эти люди на равных - они одинаково заинтригованы друг другом.

Первую сцену - между голландским заключенным и корейским охранником - вызывающую шок, ужас и стыд у публики, многие критики определяют как гомосексуальную, а вторую - между английским и японским офицерами, как гомоэротическую. На самом деле, различия в них нет никакого - все они геи, все четверо, независимо от того, насколько сильно выражена степень проявления их любви. Интересно, что многие вполне оправдывают ситуацию первой сцены, аргументируя это тем, что данные народы лишь второстепенные участники войны и им присуща высокая врожденная сексуальность.

Но война чувств продолжается. Она косвенно завуалирована в отношениях между либеральным Лоуренсом и испытывающим к нему странную симпатию по-садистски яростным японским сержантом. По крайней мере, между этими двумя существует негласная договоренность, подогретая тропическим пеклом, кто из них на «низкий», а кто на «благородной» стороне.

Осима показывает человека в принудительной системе иерархических отношений насилия. Для британской стороны плен - некий "зал ожидания" свободы, победы, в котором надо учиться сносить унижения. Ребята блестяще учатся сарказму, помогающему выживать, превращаются в обезличенную массу. В то время как для японских офицеров существует постоянная опасность потери чести и "лица", что равнозначно гибели.

Это должна была быть война между двумя культурами - англо-либеральный взгляд и японский элитарный милитаризм, которые сталкиваются друг с другом, как равные, в глазах противников. И война идет на уничтожение. А выживает - только посредник. Лоуренс.

Селльерс - Дэвид Боуи - блестящий пример воина - одиночки. Это характер, выращенный глубоко изнутри, из всей грязи, которая максимально скрыта. И определяющим становится не то, что Йонои влюбляется в него, а то, что Селльерс становится наградой, "любимым врагом", за которого и с которым пойдет война. Сила обаяния обоих просто ужасна. И они становятся друг для друга потрясающими по красоте ангелами смерти.

Йонои - Рюичи Сакамото, мировая рок-звезда и композитор музыки к фильму - это изящный противник. Он дает сильнейшие штрихи образа всего лишь с помощью трости и длинного меча, белых перчаток и безупречной формы. Он мечтает вернуться к самому себе, возродив миф о самураях, и, следовательно, тело для него тоже становится оружием. Он рвется навстречу своему светловолосому богу, как авиационная торпеда.

Подготовка к финальной катастрофе похожа на психологический "обратный отсчет". Это будет выход Селльерса перед строем, его поцелуй капитана Йонои у всех на глазах, что немыслимо для японца - чтобы остановить Йонои, как смертельную опасность для англичан. Жест Боуи, однако, эротичен, но целомудрен, следовательно, может быть рассмотрен как выражение лишь символического насилия. В фильме глубина воздействия этого поцелуя достигается сочетанием статичного крупного плана с быстро перемещающейся камерой. Реакция Йонои - он теряет лицо - только усиливается таким кинотрюком.

У каждого из благородных противников есть своя причина, чтобы умереть. Почему они были, на самом деле, так заинтересованы в этом? Селльерс страдает от комплекса вины за то, что отказался помочь своему младшему брату - у него есть два блока воспоминаний (в немецкой версии фильма также вырезанные). Йонои страдает комплексом вины, что не казнен вместе со своими товарищами в 1936 году во время государственного переворота. На сам переворот Осима времени тратить не хочет.

Таким образом, два офицера осуществили этот адской взрыв эротического восторга, использовав войну как освобождение от собственного внутреннего плена - очень благородно, очень жестко, не оставив себе ни малейшего шанса.

Телесность, с бездушной силой притягивающая в "Furyo" соперников друг к другу, сублимируется в идею раньше, чем могла бы стать навязчивой. Но синтоизм - не матч по крикету. Осима провел эту международную битву, открывая зрителю глаза во всех направлениях, даже ужасающих. А там, где бушует борьба чувств, где страшны внутренние противоречия, глаза лучше закрывать. Может быть, Осима со временем возьмется и за подобный сценарий. Может быть, Эрнст Юнгер* уже пишет сценарий для него.

12.12.1983



www.spiegel.de/spiegel/print/d-14024464.html

*Эрнст Юнгер — немецкий писатель и мыслитель,участник обеих мировых войн. Критик, видимо, хочет сказать, что лишь обладатель такого жизненного опыта и такого интеллекта, как Юнгер, мог бы взяться за нелегкую задачу написать для Нагисы Осимы сценарий, отражающий войну с иной точки зрения, не сквозь призму "телесности, сублимированной как идея".

@темы: Впечатления от просмотра

---

[рифеншталь]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[рифеншталь]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Namorada]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Интервью Нагисы Осимы немецкому изданию ZEIT (1985 г.)

[Namorada]

Для тех, кому интересно... Интервью старое, но в нем есть моменты, о которых лично я не знала... Может, кому-то пригодится...

Интервью Нагисы Осимы немецкому изданию ZEIT-ONLINE (1985 год)

Нагиса Осима в Германии

ВСЁ ВОЗМОЖНО...

Интервью с японским режиссером - VonKarsten Witte

Осима не выглядит как король "Империи чувств" - скорее, как первый сотрудник своей кинокомпании. Он не бросается в глаза, кажется с 60-х годов в нем ничего не изменилось: он все еще носит модель очков тех дней, когда был автором непримиримых политических фильмов. Ему уже за пятьдесят, но когда он смеется - выглядит значительно моложе. Но чаще всего он не смеется. Он приехал на фестиваль Horizonte Festival в Берлине, на котором представлено кино стран Азии. В Германии он впервые. В кинотеатре "Арсенал", он обсуждал с аудиторией свой последний фильм "Счастливого Рождества мистер Лоуренс». В июне и июле пройдет показ фильмов Осимы. "Вы, европейцы, - заявил Осима в Берлине - думаете вертикально, ставя рай на небеса, а ад - вниз, под землю. Японцы же полагают, что рай находится на Западе...". Это не было политической лестью. Он только вдумчиво отметил, что ситуация в Японии, будь то производство, движение социальных идей или развитие киноискусства, идет по горизонтали. И занимает столько места, сколько может захватить. Классический мастер, Осима не становится менее проблемным.



ZEIT-ONLINE: Г-н Осима, Вы работаете в Париже над новым фильмом, который будет называться "Макс, любовь моя"...

Осима: Главный герой - англичанин, который работает в посольстве, в Париже. Его жена - француженка. Однажды муж узнает, что его жена ему изменяет. И обнаруживает, что ее партнер не человек, а гигантская обезьяна.

ZEIT-ONLINE: "Счастливого Рождества мистер Лоуренс", Ваш последний фильм, это политический материал о причинах захвата Японии во Второй мировой войне... Эту тему Вы уже затрагивали в своих ранних работах. Как сейчас относятся в Японии к вопросу вины во Второй мировой войне?

Осима: Потому что этот вопрос есть, я и не нашел в Японии продюсера для работы над "Счастливого Рождества мистер Лоуренс".

ZEIT-ONLINE: В сюжете фильма сексуальный подтекст вплотную переплетается с историческим. И одно из основных табу для японской общественности ломается благодаря обаянию персонажей Боуи и Сакамото?

Осима: В современной Японии некоторые табу очень расплывчаты, очень.

ZEIT-ONLINE: Ваш фильм излучает эротическое очарование. В самом начале показано столкновение вторых стран (дословно - "вспомогательных народов",Hilfsvölker - Nam.), участвующих как на стороне Британии, так и на стороне Японии. Это отношения голландца и корейца. Тут - уровень жестокой сексуальности. А благородную эротику Вы оставляете за господами офицерами в такой же благородной смертельной игре. Не является ли это еще одной гранью стереотипа?

Осима: Я показал гомосексуализма больше, чем в романе ("Семя и Сеятель", Лоуренс ван дер Пост). Нужна была жесткая последовательность в начале фильма - история голландца и корейца, как и музыка, основная прелюдия к тому, что последует дальше.

ZEIT-ONLINE: Имеется Ваш более ранний фильм, который знаменателен в этой связи: „Shiiku" (1961). Он создан по также переведенному на немецкий язык рассказу „Ловля", писателя Кендзабуро Оэ. Здесь речь идет об окончании Тихоокеанской войны глазами мальчика, которому в 1945 г. было столько же лет, сколько Вам тогда. Свидетельствует ли изменение тональности Вашего фильма о силе господствующего тогда воспитания?

Oshima: Я очень счастлив, что Вы заметили этот важный пункт. Тот мальчик - это часть меня, мой опыт войны, который я ношу в себе до сих пор. Когда я снимал тот фильм, у японцев не было чувства равноценности по отношению к американцам или европейцам. Поэтому мальчик видит пойманного, черного американского пилота в „Shiiku" именно так, как я видел эти вещи тогда. 20 лет спустя, когда я снимал "Счастливого рождества, мистер Лоуренс", я уже мог противопоставить японца англичанину как равноценного. Новое в моих фильмах о войне состоит в том, что „другой" тоже получил право голоса. Враг, которого раньше не было видно, становится отчетливым.

ZEIT-ONLINE: В Shiiku" личной теме еще не уделяется столько внимания, как в рассказе Ое. Ваш фильм подчеркивает, скорее, историю силы коллектива, который становится виновен в линчевании пленника. Очень впечатляет много дрожащих рук, бросающих землю на гроб жертвы. Вся деревня оказывается в рамках своей вины... А еще имеются Ваши радикальные современные фильмы, почти документалистика, подобная хронике гражданской войны против японо-американского пакта... Можете ли Вы представить себе для разнообразия, что приступаете к дешевому, "грязному" фильму о современному положении Японии?

Осима: Все возможно, если бы было вдохновение, был бы и такой небольшой фильм. Тем не менее, у меня нет интереса к современной Японии. То же самое я думаю, и у зрителей.

ZEIT-ONLINE: Немецкие режиссеры обнаруживают большой интерес к современной Японии. Вим Вендерс и Вернер Герцог встретились на Токио Tower, чтобы создать свою историю о ней.

Oshima: Имена, которые Вы называете, мне знакомы.

ZEIT-ONLINE: В более ранних фильмах Осимы работа камеры, явно, показывает определенное влияние фильмов Антониони и Годарда, как, например, в Ваших „Жестоких историях молодежи" (1960). Являются ли европейские фильмы частью Вашего эстетического опыта?

Oshima: В те времена была тенденция делать камеру очень подвижной, везде, во всем мире. Не я это изобрел.

ZEIT-ONLINE: И все же... Стал ли Ваш абсолютно европейский фильм разрывом с японскими кинематографическими приемами?

Oshima: В Японии нет кинематографических приемов. Они все пришли из-за границы. Мой коллега Оzu снимал типичную японскую семью, но его техника была американская. Ozu использовал даже псевдоним - Джеймс Маки.

ZEIT-ONLINE: Однако, в ранних комедиях тридцатых годов.... Представляет ли, на Ваш взгляд, съемка Ozu определенный разрыв с принципами Голливуда?

Oshima: Нет. Поэтому Ozu так хорошо принимают в Европе.

ZEIT-ONLINE: Режиссеры современного Голливуда очарованы Японией. Пол Шрайдер показал в Каннах свой сенсационный фильм о жизни и смерти писателя Юкио Мисимы - „Mishima", который все еще бойкотируется в Японии. Знаете ли Вы этот фильм?

Oshima: Политическое самоубийство - это не типичная японская тема.

ZEIT-ONLINE: В Ваших записках „Предчувствие свободы" (Klaus Wagenbach Verlag, Berlin 1982), есть поразительное предложение, которое дает, вероятно, разъяснение о принципах Вашей кино-эстетики. Вы писали: „Я живу в постоянном желании насиловать других взглядом. Люди, работающие в кино - они вуайеристы или еще хуже?"

Oshima: Я не помню этого предложения. Но в одном уверен точно: камера - это всегда преступник.

ZEIN-ONLINE: А кто сообщник?

Осима: Режиссер.

ZEIT_ONLINE: До сих пор любовь человека к животным является табу. Ваш предстоящий фильм - "Макс, моя любовь!" - решительно его разбивает. Я не спрашиваю, кто играет обезьяну. Очень интересно, кто мог бы сыграть любовь женщины к обезьяне?

Осима: К сожалению, это я не могу прокомментировать.

ZEIN-ONLINE: Но обезьяну Вы уже нашли?

Осима: Это я могу утверждать точно...


www.zeit.de/1985/28/alles-ist-moeglich/seite-1

@темы: Нагиса Осима

---

[рифеншталь]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Рюичи Сакамото: "Техно может стать классикой..."

[Namorada]

Интервью Рюичи Сакамото немецкому информационному порталу "ZEIT ONLINE"

Статья рекомендована рифеншталь, за что - огромное спасибо!!!

Беседа о компьютерной музыке и традициях.

Справка.

Рюичи Сакамото:
Родился в 1952 в Токио, учился в токийском Национальном университете оf Fine Arts and Music. В конце семидесятых годов основал знаменитый Yellow Magic Orchestra - японский Kraftwerk. На протяжении многих лет музицировал с David Byrne, Nam June Paik, Iggy Pop, Brian Wilson, Arto Lindsay и многими другими.

Как пианист прошел все музыкальные жанры. Его музыка к фильмам отмечена "Оскаром", "Грэмми" и несколькими "Золотыми глобусами". Снимался в кино, в частности с Дэвидом Боуи сыграл в фильме "Счастливого рождества, мистер Лоуренс". Для производителя мобильного телефона Nokia сочинял рингтоны.
С 1980 опубликовал 43 сольных альбома.

ZEIT ONLINE: Крупнейший японский композитор Рюичи Сакамото творит уже 3 десятилетия на стыке классики, поп-музыки и авангарда.

"Если бы мне сейчас было 18 лет, я, вероятно, игнорировал бы традиционные пути композитора", говорит Рюичи Сакамото.

ZEIT ONLINE: Мистер Сакамото, в семидесятых годах Вы позиционировались как мастер электронной музыки. Вы тогда чувствовали себя пионером этого направления?

Sakamoto: Я не был пионером. К тому времени уже имелись музыкальные синтезаторы, был хит - альбом Вальтера Карлоса, в поздних шестидесятых. Это уже не было открытием. Я занялся компьютерной музыкой также, как это делал Iannis Xenakis в начале шестидесятых годов. Только для молодежи, как я, тогда было достаточно мало возможностей использовать и применять компьютер – ПК еще не существовал. Были только большие компьютеры IBM. Тогда еще штамповали дыры в перфокартах, и нужно было, примерно, 7000 таких перфокарт, чтобы компьютер сыграл очень простую сонату Моцарта.

ZEIT ONLINE: Думали ли Вы тогда, что синтезатор когда-нибудь сможет заменить пианино?

Sakamoto: Нет. Я рассматривал это так, что синтезатор поможет нам освоить новую звуковую палитру. Естественно, ее звук намного дешевле – по сравнению с пианино. Но для поп-музыки он был вполне хорош, в принципе. И сегодня у нас есть портативный компьютер, с помощью которого мы можем создавать полностью искусственное звучание.

ZEIT ONLINE: Новые технологии изменили звук – изменилась ли при этом сама музыка?

Sakamoto: Да, окончательно. Мы сегодня все еще являемся жертвами рамки высоты тона и длительности звучания - это музыкальная система координат, заданная столетиями. Но я хочу освободиться от этого. Я пытаюсь обращаться с этим пространством, скорее как художник с холстом. И вместо того, чтобы думать о нотах, о гаммах и гармонии, я думаю об объекте звука , который я проецирую здесь или там, как на холсте – сегодня это возможно, благодаря компьютеру.

ZEIT ONLINE: Пользуетесь ли вы компьютерными рекомендациями, или, все же, мелодии - плод Вашего творчества?

Sakamoto: Мелодии? Нет, для этого я никогда не использую компьютер. Я сам должен создать мелодию, каждый раз по-новому. Вероятно, компьютер через несколько миллионов лет сможет сочинять музыку, но я уверен, результат будет страшен.

ZEIT ONLINE: Какие композиторы повлияли на Вас во время учебы сильнее всего?

Sakamoto: Самое большое влияние на меня оказали Бах и Дебюсси. И бит-музыканты, вероятно. (смеется).

ZEIT ONLINE: Бах для структурности и Дебюсси...

Sakamoto:... для гармонии, если можно так сказать. Я очень любил Баха из-за контрапункта и, прежде всего, потому что я - левша. У Баха левая рука равноправна, и когда мне было восемь лет, я считал это справедливым. Когда мне было 13 или 14 лет, я первый раз познакомился с музыкой Дебюсси – и это просто потрясло меня! Эта музыка была настолько другой, чем все, что я знал до того, иной, чем у Бетховена или Баха. Дебюсси двигался в своих творениях между классической композицией и новым стилем 20-ого столетия.

ZEIT ONLINE: Тогда Вы заинтересовались вопросом звука?

Sakamoto: Да, каждый раз, когда я находил музыкальное произведение, которое мне нравилось, я бежал в магазин, в музыкальный отдел и покупал партитуру. Я играл ее тогда на рояле или перекладывал для рояля, как например Третий квартет Дебюсси.

ZEIT ONLINE: Удалось ли Вам разгадать загадку его звучания?

Sakamoto: Разумеется, я пробовал. У Дебюсси все выстроено таким образом, что, единожды поняв, почему его музыка звучит именно так, я уже не видел в этом тайны. Когда я изучал его произведения, я видел, например, важность в его гармонии ноновых интервалов и целотонных ладов, как существенной характеристики. Если пристально всмотреться в его музыку, можно увидеть влияние Дебюсси во многих областях: в фонограммах Голливуда, в джазе, в поп-музыке. Он был родоначальником многих разработок в музыке 20-ого столетия.

ZEIT ONLINE: Насколько важно для композиторов подрастающего поколения знать не только новые технологии, но и традиционные формы? Нужно ли еще изучать, что такое контрапункт, длительность звука?

Sakamoto: Я думаю, что этого никто не может навязывать. Каждый будет решать это для себя сам.

ZEIT ONLINE: Как бы Вы сами поступили сегодня, если бы были молодым композитором ?

Sakamoto: Если бы мне сейчас было 18, я, конечно, разобрался бы во всех вопросах при помощи компьютера. Но я, вероятно, игнорировал бы традиционные сспособы композиции.

ZEIT ONLINE: Возможна ли школа композиции, допустим, без Баха?

Sakamoto: Трудно сказать. Некоторые учащиеся, конечно, захотят познакомиться с тайной Баха, Моцарта или Дебюсси. Но это будет зависит от того, чего они хотят на самом деле.

ZEIT ONLINE: Но для того, чтобы снять, например, хороший фильм, не нужно ли знать, в любом случае, творчество таких людей, как Хичкок, Скорсезе...

Sakamoto: Или братья Люмьер? Наверное... Все же я полагаю, что снять хороший фильм возможно, даже, если ты не знаешь все эти старые фильмы. Ты можешь быть гением и изобрести абсолютно новый кино-стиль...
Я уже понимаю Ваш вопрос про традиции – но не надо меня спрашивать, как должно выглядеть музыкальное образование. Если ты неповторим, отличаешься от других композиторов, твой внутренний голос сам говорит тебе, чем именно ты должен заниматься, что изучать и что слышать.
Лично для себя я полагаю, что традиции в музыке очень важны.

ZEIT ONLINE: Какую музыку Вы считаете классической?

Sakamoto: "Классическая", это очень двусмысленное слово. Стиль ли это? Специальный период? Жанр? Для меня музыка классическая, если она долго живет. Несколько столетий. Это - классическая.

ZEIT ONLINE: Техно когда-нибудь могут причислить к классической музыке?

Sakamoto: Если она проживет больше, чем столетие - да. Тогда техно тоже станет классической музыкой. Или - нет? (смеется)

Беседу вел Якоб Буре
.

www.zeit.de/kultur/musik/2009-10/ryuichi-sakamo...

@темы: Рюичи Сакамото, Музыка